Диалог

 Нынешний год обещает серьезные трудности и испытания Европейскому Сообществу. По мнению ряда евроаналитков, оформление ЕС как новой государственной формации, столкнется с внутренними противоречиями, способными не только затормозить процессы объединения стран Европейского континента, но и вообще поставить под сомнение возможность этого объединения.

Достаточно вспомнить, насколько неадекватно принял ряд государств, проект Конституции ЕС, усмотрев в предложенной редакции Основного Закона элементы неравноправного сосуществования членов союза. В частности, на резкое возражение Испании и Польши, Германия и Франция незамедлительно отреагировали угрозой заморозить финансирование из европейского бюджета программы развития тех стран, которые будут настаивать на равноправном представительстве и принятии решений в органах управления ЕС. Таким образом, принципиально  разные подходы к правовым вопросам создания единого государства и формирования его органов власти внутри ЕС ярко продемонстрировали наличие острых проблем общеевропейского государственного строительства. Существуют принципиальные разногласия между отдельными членами ЕС относительно типа государственного устройства (Федерация или конфедеративный Союз государств).

Новый, приглаженный и припудренный вариант Ероконституции, получивший название «Лиссабонское Соглашение» также не без труда пробивает дорогу. Стоило одной только Ирландии вынести проект соглашения на референдум, как он был заблокирован населением этой страны, что по действующим в ЕС правилам вполне достаточно для того, чтобы на этом жизненно-важном документе поставить жирный крест. А впереди еще Чехия во главе с президентом – евроскептиком (к моменту публикации решение чешского Парламента будет уже принято), способная подложить еще одну свинью под общеевропейский фундамент. Если черный сценарий в отношении Лиссабонского Соглашения состоится, это будет означать пробуксовку практически на всех участках строительства общеевропейского дома, ибо успех или провал идеи Соединенных Штатов Европы предопределяет ограниченный лимит времени. Заданный исключительно высокий темп объединительных процессов демонстрирует, что лидеры стран - инициаторов образования ЕС превосходно осознают, - любая потеря динамизма ведет к растущим финансовым и организационным издержкам, снижению уровня доверия населения к европейским институтам власти и управления и , как следствие, увеличению числа внутренних противников европейской интеграции. С другой стороны, форсирование процессов еврообъединения не оставляет времени на осмысление стратегии и тактики, а также на выработку механизма  взаимодействия членов ЕС в рамках единой системы. Поспешные или несбалансированные решения неизбежно сопряжены с издержками, обострением внутренних противоречий, вплоть до откровенных демаршей отдельных государств европейского пространства.

Серьезной проблемой является то обстоятельство, что у строителей ЕС отсутствует хоть сколько - нибудь приемлемая модель аналогичного межгосударственного образования, поэтому приходится, зачастую, двигаться наугад, методом «проб и ошибок», многократно увеличивая вероятность просчетов, любой из которых способен кардинально отразиться на результатах объединительного процесса. Указанное обстоятельство может стать тормозом в самом ближайшем будущем, когда внутри ЕС придется решать задачи выравнивания социально - экономических условий жизни в государствах, находящихся на разных ступенях развития. Показателен пример с населением бывшей ГДР, благосостояние которого после присоединения к богатой ФРГ, за прошедшие 19 лет, практически не выросло, а у 30%, даже снизилось.

Колоссальный разрыв жизненного уровня наблюдается между пятеркой высокоразвитых стран старой Европы и большинством государств восточной Европы. Несмотря на оптимистические заявления некоторых видных европейских политиков о взаимовыгодности членства в ЕС, не надо быть крупным экономистом, чтобы прийти к выводу о том, что выравнивание социально – экономической ситуации не может быть осуществлено в короткие сроки и без дотаций «развивающимся» государствам еврозоны со стороны наиболее продвинутых экономик Европы. Осуществляя «семейную» помощь страны – доноры при этом обязаны непрерывно балансировать, выделяя ровно столько собственных бюджетных средств, сколько позволяет внутренняя экономическая обстановка. Нарушение этого зыбкого баланса чревато внутренними волнениями, а возможно и широкомасштабными протестными действиями населения своих стран, несущими реальную угрозу правящему режиму. В условиях глобального финансового кризиса, опасность разбалансировки при распределении денежных средств многократно возрастает и поэтому можно ожидать существенного урезания дотационного «пирога». Как только такое урезание состоится, неизбежно начнутся волнения в государствах – потребителях. Собственно, стихийные волнения мы уже наблюдали в Латвии и Литве. Дальше цепная реакция, вероятно, перекинется на Болгарию, Румынию, Польшу, Венгрию и т.д. Если к этому времени Европейское сообщество не найдет дополнительного «насоса» закачки необходимого количества денежных знаков в экономическую стабилизацию менее развитых стран, не исключено, что фаза стихийного протеста перейдет в фазу организованных действий, выйти из которой будет крайне сложно, если вообще возможно. Эта угроза куда как пострашнее, нежели маячащая в далекой перспективе экологическая катастрофа, которой европолитики уделяют столь пристальное внимание. Вряд ли состоятся и другие общевропейские проекты в случае, если лопнет финансовая «шагреневая кожа» ЕС и страны Евросоюза с криками «спасайся кто может», бросятся врассыпную.

Следует принять в расчет то обстоятельство, что многие государства присоединились к ЕС с единственной целью - обеспечить свое развитие и безопасность за счет более богатых членов сообщества. В силу экономической отсталости, эти государства готовы, в лучшем случае, обеспечить странам - донорам благоприятный инвестиционный климат, но при максимальном сохранении независимости и суверенных прав. Такая позиция как минимум не реалистична, ибо только самые недалекие оптимисты могут питать иллюзии на предмет того, что такие «киты» ЕС как Великобритания, Германия, Франция, Италия, Швеция примут на себя обязательства «дойных коров»  для государств, решивших жить по принципу «мое - это мое, а твое - это наше». Поэтому, сирым и убогим едва ли следует ожидать, что Евросоюз станет братской семьей  равноправных народов. Скорее всего, ЕС трансформируется в многоуровневую структуру (если преодолеет этап организационного становления), подобную масонской ложе, где каждой стране будет установлено место, соответствующее ее ресурсной и финансовой обеспеченности, а также конкретному вкладу в общеевропейскую казну.

Значительные препоны на пути оформления  и укрепления ЕС заложены в серьезных противоречиях между необходимостью усиления  централизации всех систем руководства и демократической основой построения и функционирования Союза. Уже сегодня крепнущая европейская бюрократия стремится создать правовую базу, расширяющую возможность для европейских органов власти и управления принимать решения, имеющие для стран – членов ЕС обязательный характер, причем области применения таких решений шаг за шагом расширяются. Данная тактика выдает истинные цели идеологов ЕС трансформировать ЕС в федеративное, а позднее, возможно, в унитарное государство. С точки зрения практики такие типы государств наиболее жизнеспособны, а значит избранная тактика оправдана. С другой стороны, конституционные основы ЕС, содержащиеся в Лиссабонском Соглашении, по- прежнему утверждают ЕС как конфедерацию, с сохранением широких суверенных прав странам – субъектам Соглашения.   В связи с этим, многосложным и  деликатным становится вопрос о выработке таких стандартов внутрисоюзных отношений, которые в полной мере отвечали бы как общим интересам, так и  суверенности каждого государства ЕС. Нетрудно предугадать, что 26 государств ЕС, находящихся на разных уровнях развития, имеющих свою специфику, приоритеты в развитии и многие другие отличительные признаки, нередко будут совершенно по – разному воспринимать те или иные общеевропейские инициативы, а действующий механизм блокирования любых решений не оставляет сомнений в том, что многие из этих решений либо вообще не будут приняты, либо пройдут под знаком компромисса, в выхолощенном, усеченном формате.

Оценка таких неутешительных перспектив наводит на мысль о том, что уже в недалеком будущем европейскому Союзу (если речь идет о дееспособности этого государственного образования), придется фундаментально пересмотреть свои конституционные основы и изрядно ужать демократическую составляющую в части предоставления прав странам – членам ЕС. Выполнить эту сложную операцию тихо и незаметно не представляется возможным, а отправить на места для обсуждения – значит получить заведомо отрицательный результат. Вполне вероятно, что будет выбран «бархатный» или «ползущий» вариант, когда сверх ныне действующих властных структур проталкивается решение об установлении поста Президента с весьма широкими полномочиями (это прописано в проекте Лиссабонского соглашения и даже определен единственный кандидат, бывший премьер – министр Англии Тони Блэр). Президент сформирует свой исполнительный орган – Администрацию и страны ЕС станут суверенными  республиками, штатами, кантонами и чем угодно, но уже без налета независимости.    В целях сохранения демократической окраски, положение о формировании руководящих органов и порядке принятия решений  ЕС,  вероятно, не претерпит изменений,  однако наверняка будет найдена формула, при которой важнейшие вопросы жизнеустройства европейской семьи останутся за Президентом и неким Президиумом ЕС в составе 5-6 ведущих европейских стран, в то время как  за прочими закрепится функция принятия решений по второстепенным, малозначимым вопросам.

Таким образом, хотим мы того или нет, перспектива вырисовывается как минимум туманная.

Между тем лидеры стран – новичков ЕС, не устают убаюкивать свои народы красивыми сказками о будущей сытой, процветающей жизни в европейском содружестве. Столкновение избыточного оптимизма с суровыми реалиями предстоящего «сожительства», бедных с богатыми, подразумевающего для первых заведомо подчиненное положение и постоянные уступки, а для вторых - непрерывное балансирование на грани соблюдения собственных интересов и сохранения ЕС как жизнеспособной системы, все это наводит на размышление, что архитекторы Европейского Союза поставили перед собой цели, по сложности мало чем уступающие строительству коммунизма в отдельно взятой стране.

В связи с вышеизложенным, предполагаем, что предстоящий процесс европейской интеграции обещает быть исключительно болезненным, а период выработки, наладки и притирки всех элементов механизма саморегуляции

общеевропейского государства - затяжным, если уже в ближайшие 3-4 года не завершится самораспадом. Последний сценарий особенно опасен для слаборазвитых стран ЕС, т.к. для них это прямой путь в депрессию, переходящую в глубокий и затяжной кризис. Помимо всего прочего структуры, заменяющие ЕС, на сегодняшний день отсутствуют и вступать некуда, а если бы такая структура и существовала бы, вступление в нее с таким багажом нерешенных проблем представляется делом нереальным – скорее всего не примут.  Можно создать новое межгосударственное объединение на обломках Евросоюза, но объединение нищих никому не принесет богатства. Одним словом, все варианты одинаково плохи.

Что касается года нынешнего, то мы вправе ожидать на всем европейском пространстве расширение масштабов антиглобализма и массовых выступлений трудящихся в защиту своих социальных прав и национальных интересов. В дальнейшем скорее всего состоится формирование единого общеевропейского оппозиционного центра, призванного координировать деятельность протестных слоев населения и усиливать политическое давление на правящие структуры ЕС и режимы, входящих в него стран.

Таким образом мой европессимизм обусловлен многими негативными факторами и, трудно разрешимыми противоречиями, стоящими на пути европейской семьи.